Джинкс - Страница 54

К оглавлению

54

– Ты ведь знаешь о магии жизненной силы, я правильно понимаю? Той, что использует саму жизнь, преобразуя ее в магию, – сказал Костоправ. – Большинству чародеев приходится опираться только на собственную жизнь. Но когда в руки чародея попадает чья-то еще, – о, тогда его сила удваивается, а то и удесятеряется.

Костоправ задумчиво уставился в огонь.

– В особенности если владелец жизни все еще жив.

– А почему? – спросила Эльфвина.

– Потому, разумеется, что плененная жизнь продолжает расти. Ведь печень по-прежнему порождает силу.

– Печень? – удивился Ривен.

– Печень того, кому принадлежала жизнь, – пояснила Эльфвина.

– Да, – Костоправ по-прежнему смотрел в огонь. – И естественно, сила Симона уменьшится, если наш Джинкс… перестанет быть живым.

После этих слов все погрузились в тягостное молчание.

– А что такое магия смертной силы? – спросил, наконец, Джинкс. Он постарался задать этот вопрос небрежным тоном. Не нужно, чтобы Костоправ понял, как он испуган.

– Разве Симон тебе о ней ничего не рассказывал?

– Он сказал только, что никогда к ней не прибегает, – ответил Джинкс.

– Так и сказал? Симон? – Костоправ улыбнулся. – Ну-ну.

– Так что же это? – повторил свой вопрос Джинкс.

– Магия, которая использует силу смерти.

– А в смерти силы больше, чем в жизни? – спросила Эльфвина.

– Зависит от обстоятельств, – ответил Костоправ, но в подробности вдаваться не стал.

– Урвальд обладает жизненной силой, – сказал Джинкс. Вообще-то он просто подумал это, не собираясь произносить что-либо вслух.

Костоправ фыркнул.

– О, безусловно. Но не каждый чародей способен ее использовать.

Тут уж Джинкс промолчал. Он хорошо помнил, как сила деревьев поднималась от его ступней.

– Магия Урвальда полностью отлична от магии чародеев, – продолжал Костоправ. – Смешивать их не следует. Ну хорошо. Вы хотите избавиться от ваших заклятий. Но мы еще не договорились о плате.

– А вы и вправду можете это сделать? – спросила Эльфвина.

– Я чародей, юная леди.

Джинкс расстегнул верхние пуговицы рубашки, залез в потайной карман и выгреб все его содержимое.

– У меня есть пять серебряных полушек, – сказал он.

– Ты же понимаешь, тебе я ничем помочь не могу, – сказал Костоправ. – Ты лишился жизни.

– Да, но… разве нет способа вернуть ее? – спросил Джинкс, страшившийся ответа на этот вопрос.

– Строго говоря, нет, – ответил Костоправ. – Она у Симона. Сейчас, вот в этот самый миг, она еще существует – и ты еще жив.

«Та моя половина, что над землей», – подумал Джинкс, вспомнив слова Дамы Гламмер.

На память ему пришли годы, проведенные с Симоном, время, когда он считал, что тот очень даже добр к нему – на свой необычный лад. А что если Симон просто ждал, когда Джинкс подрастет и жизнь его станет достойной того, чтобы завладеть ею?

– А скажи, пока человек растет, жизненная сила его увеличивается? – спросил он.

– Разумеется.

– Выходит, злой чародей Симон может убить Джинкса на расстоянии, просто уничтожив отнятую у него жизнь? – поинтересовался Ривен.

– Да, – подтвердил Костоправ. И помолчал, ожидая, когда все это усвоят. – Однако это не в его интересах. Плененная жизнь – огромная сила.

Джинксу очень не нравился этот разговор о жизни, которой у него больше нет.

– Ладно, – сказал он, – я заплачу за то, чтобы ты снял заклятия с них. – Он был бы рад отдать что угодно, лишь бы выбраться из замка Костоправа. Джинкс протянул к нему руку с монетами.

– Пять серебряных полушек… постой-ка, а это что такое? – Костоправ снял с ладони Джинкса крошечную золотую птичку. – Золото? Откуда оно взялось у неумелого ученика чародея? Ты что же, украл его?

– Ничего я не крал! Симон сам дал мне его.

– Дал, стало быть… – Костоправ держал птичку большим и указательным пальцами, отблески пламени играли на ней. – А вот это уже совсем интересно.

Он поднес птичку к лицу, совсем близко, и улыбнулся ей:

– Приветствую, Симон.

Глава девятнадцатая
Неподатливая дверь


Джинкс смотрел на Костоправа во все глаза. Тот широко улыбнулся и снова обратился к птичке-талисману:

– Как глуп я был, полагая, что ты отправишь мальчика в Урвальд, оставив его без всякого присмотра, Симон. Ведь это совсем на тебя не похоже. Однако ты все время следил за ним, не правда ли? Ну, так он здесь, в Костяном гнезде. И пока еще жив. Возможно, и тебе захочется заглянуть сюда с визитом.

Костоправ сунул птичку в карман своей мантии и еще раз улыбнулся Джинксу, Эльфвине и Ривену.

– Пойдемте, я покажу вам ваши покои.

В комнате, которая досталась Джинксу, висели пурпурные бархатные портьеры. Джинкс потрогал их – ткань оказалась настоящей, но грубой и узловатой на ощупь. Стало быть, не бархат. Это походило на пустую трату магии. Симон этого не одобрил бы. Симон… Даже при мысли о нем у Джинкса в животе возникала какая-то тяжесть.

Дама Гламмер была права. У Костоправа нашлось, что порассказать о Симоне. И ничто из услышанного Джинксу не понравилось.

Он подергал окно. Оно не открылось. Джинкс попытался мысленно поднять раму, однако сила Урвальда здесь была недоступна, а отыскать ее в себе ему не удалось. Симон вечно бранил его за неспособность собрать достаточное количество силы! Симон… Тьфу!

Джинкс поискал другой источник силы и сразу же его обнаружил – похоже, неисчерпаемый. Где-то в замке крылись огромные запасы силы.

Однако воспользоваться ею Джинкс не решился. Источник наверняка принадлежал Костоправу, и если черпануть оттуда силу, он может это почувствовать.

54